Автор: Серж Сантьяго
Роман: Всадники Одина
Бранта вывели в центр эшафота, подгоняя тычками в спину. Поставили на колени, лицом к толпе, меж двух столбов с оленьими рогами на вершинах. Но Бранта, казалось, это ничуть не волновало. Он был не здесь, не на этой площади. Точно бы дух его уже покинул тело.
Под ритмичный бой барабанов Волдо скинул с себя одежды судейника, оставшись в одной длинной белой рубахе до пят, подпоясанной черным кушаком. Алая ткань упала на помост да так и осталась лежать, словно огромная застывшая лужа крови. Волдо взял протянутый дружинником кинжал с резной костяной рукоятью и подошел к Бранту со спины. Наклонился к нему и, похоже, что-то прошептал на ухо. Тот никак не отреагировал. Тогда Волдо вскинул кинжал над головой:
— Да свершится справедливость! — провозгласил он торжественно.
Как в старинных преданиях в небе сверкнула молния, а рука с кинжалом мягко опустилась к спине Бранта.
Эйнас, казалось, провалился в Муспельхейм. Хотя он и не видел, что делает Волдо, ибо не отрываясь смотрел в лицо Бранта, воображение дорисовывало все за него. Кинжал вспарывал белую, не испорченную боевыми шрамами кожу, кровь струилась вниз, по спине, собираясь в темные лужицы на деревянном настиле эшафота. Когда Волдо закончил орудовать ножом, он взялся за топор. Тот падал вниз и вздымался вновь, ломая, кромсая мышцы и ребра. Бой барабанов, крики воронов и всхлипывая Миаты — все смешалось в одну общую, невозможную какофонию.
— Соберись! — на его плечо опустилась ладошка Злоты. Эйнас с трудом оторвал взгляд от бледного, точно пергамент, лица Бранта и посмотрел на нее. — Соберись! — повторила она негромко.
Дева тоже была бледна, а нижняя ее губа чуть подрагивала. Эйнас кивнул, не в силах вымолвить ни слова. В горле его образовался противный, колючий ком.
«Только бы он не закричал, — пронеслась мысль в голове, когда он вернулся к казни. — Не закричит, — тут же поправил он сам себя. — Он не здесь. Он уже на пути в Вальхаллу и ничего не чувствует, правда?..»
Брант действительно даже не кривился. Волдо с ужасно довольным выражением лица орудовал топором, забрызгивая себя и помост вокруг кровью. Хруст костей, казалось, не в силах перекрыть даже стук барабанов. У Эйнаса все плыло перед глазами. Ужасный звук вгрызался в него, рвал на кусочки его душу, как разъяренная арысь.
Волдо отбросил в сторону перепачканный густой липкой кровью топор и погрузил руки в зияющую рану на спине Бранта. Эйнас, словно в бреду, наблюдал, как Ветродуй вынимает легкие и с какой-то странной безумной нежностью укладывает их на плечи Бранта. Тот лишь рвано, быстро выдохнул. С губ его заструилась вязкая темная кровь. Одна его рука соскользнула с развилки рога и бессильно рухнула вниз. Брант не издал при этом ни звука. Лишь поднял глаза и пристально уставился на Эйнаса. Взгляд его больше не был мертвым. Он вернулся, чтобы попрощаться. И он прощался.
Волдо осторожно подхватил упавшую руку и бережно водрузил ее обратно. Брант продолжал смотреть. А Волдо вновь взял в руки кинжал. Он обошел Бранта по кругу и остановился слева от него. После чего резко схватил его за волосы и вспорол ему горло со словами: «Доброй дороги! Да примет тебя Вальхалла!». Взгляд замер и потускнел. Толпа взорвалась одобрительными криками и улюлюканьем. Волдо, одной рукой продолжая держать уже мертвого Бранта за волосы, второй подхватил протянутую стражником чашу и подставил ее под рану, набирая в нее жертвенную кровь. Когда она наполнилась до краев, он медленно выпрямился и отхлебнул большой глоток. После чего поставил чашу на свидетельскую трибуну, обмакнул в кровь обе руки и умылся. Так кровь Бранта не будет потеряна зря. Один ее заметит. Хоть в этом Волдо оказался честен. Не отправил его в Хель. Хоть в посмертии с Брантом все будет в порядке. Волдо опрокинул на себя чашу с кровью, обливаясь той с головы до ног. Затем отставил чашу в сторону, вышел на середину помоста. И, задрав голову, воздел руки к небу. Снова грянул гром. И сверху забили тугие тяжелые струи дождя, смывая кровь с Волдо и помоста. Боги приняли дар. Громко и протяжно зарыдала Миата. Она выла, словно раненый зверь, билась и каталась по полу. Но Эйнасу было все равно. В груди его зияла пустота. Она росла, разрывая все изнутри. Ему больше не хотелось жить. Лучше бы это он оказался сегодня на помосте. Дальше. Дальше Эйнас помнил только отдельные эпизоды. Все слилось в сплошную череду ничто...
Продолжение здесь >> |
